Владислав Крапивин. Летящие сказки - БиблиоГид. Летящие сказки - крапивин владислав петрович Крапивин влад летящие сказки

Летчик для особых поручений

Глава первая

Весной Алешкины родители получили новую квартиру. Хорошую, на пятом этаже. Из окна виден был весь квартал с большими домами, а дальше старые домики в конце улицы. Улица называлась Планерная.

Раньше на этом месте был спортивный аэродром. Летом он зарастал полевой кашкой, подорожником и всякой травой, у которой никто не знает названия. На краю лётного поля густо росла полынь. В полыни стоял грузовичок с мотолебедкой. Лебедка мотала на барабан тонкий трос и затягивала в небо разноцветные планеры. Так же, как мальчишки запускают на нитках воздушных змеев.

Про это Алешке рассказывали ребята, которые жили здесь раньше, в старых домах. А Валерка Яковлев рассказал совсем удивительную историю: будто однажды на аэродром приземлился настоящий самолет. Это был двухместный самолетик с оранжевыми крыльями, серебристым фюзеляжем и красными цифрами на борту. Видно, что-то случилось в моторе и надо было срочно опуститься, а летчик не знал, где удобнее сесть. Он кружил, кружил над аэродромом. Тогда Валерка выбежал на поле, упал на траву и раскинул руки буквой «Т». Буква «Т»- это посадочный знак. Валерка показал, как самолету лучше зайти против ветра. Летчик посадил машину, покопался в моторе, а потом спросил:

Хочешь, прокачу?

Валерка сказал, конечно, что хочет, и летчик посадил его в заднее кресло и сделал над полем три круга. Никто из ребят Валерке не верил, даже старожилы. Но Алешка верил. Ему нравилось верить всему интересному и хорошему.

Он потом часто вспоминал этот рассказ и потихоньку завидовал. А один раз Алешке даже приснилось что-то похожее. Не совсем похожее, но тоже самолет в поле. Над полем висела теплая ночь с большими звездами, и только у самого горизонта светилась закатная полоса. На ней черным рисунком выделялись головки и стебли высокой травы. Там стоял маленький самолет. И Алешка бежал к нему по пояс в траве, спешил и очень боялся, что самолет улетит без него.

Потом у Алешки сложились такие стихи:

Мне снилось, что ждет меня самолет-

Ночной самолет без огней.

В кабине нервничает пилот,

Погасший окурок сердито жует

И хмурится все сильней.

И я тороплюсь, я бегу к самолету.

Скорее- в тревогу ночного полета.

Пилот говорит:

«Я чертовски спешу.

Садитесь скорей, полетим.

Наденьте, пожалуйста, ваш парашют:

Опасности будут в пути».

Какие?

Узнать я уже не успел,

Проснулся…

За окнами утренний город шумел,

И сон не вернулся…

Это были серьезные стихи, и Алешка записал их в толстую тетрадку. Он записывал туда все свои стихи, которые получались серьезными. Например, про собаку, как она потерялась и не могла найти хозяина, про мальчика, которого насильно учат играть на скрипке, а он хочет быть не музыкантом, а путешественником.

Ну и разные другие.

Тетрадку Алешка никому не показывал. Стеснялся. И вообще это была его тайна. К тому же на одной из последних страниц написал он такие строчки:

Понятно, что такое стихотворение не очень-то будешь показывать.

Но вообще Алешка не скрывал, что умеет сочинять стихи. Какие-нибудь смешные строчки для стенгазеты или считалку для игры в пряталки- это пожалуйста.

А один раз он сочинил стихи про принца. Про того принца, который из сказки «Золушка». Из-за этих стихов он поссорился с Олимпиадой Викторовной. Вот с этого случая и начинается история про путешествие с Зеленым билетом, про Алешку и Летчика и про многие удивительные дела.

Олимпиада Викторовна руководила детским драмкружком. Драмкружок занимался в красном уголке домоуправления. Это называлось «работа с детьми по месту жительства». Олимпиада Викторовна была пенсионерка. А раньше она долго работала в театре. Костюмером. Она могла бы работать артисткой, но ей помешала одна беда: за всю жизнь Олимпиада Викторовна не научилась выговаривать букву «р». Вместо «р» у нее получалось что-то среднее между «в» и «у». Например, со слесарем дядей Юрой она разговаривала так:

Безабуазие! Когда отвемонтивуют батауеи? В помещении уголка невозможно уаботать!

Дядя Юра, человек не робкий и даже нахальный, при таких словах съеживался и бормотал:

Будет сделано. Сегодня же доложу управляющему. Сию секундочку.

А Олимпиада Викторовна, прямая, высокая и суровая, продолжала:

Я не могу воспитывать в детях чувство пвекуасного, когда в помещении сывость! Мы соввем пвемьеву, и виноваты будете вы!

При последнем слове она устремляла вслед дяде Юре худой, отточенный, как карандаш, палец, словно хотела пронзить несчастного слесаря насквозь.

Драмкружок готовил к постановке пьесу «Золушка». Золушку играла Маша Березкина. Ну, та самая, про которую стихи. Они с Алешкой учились в одной школе: Алешка в пятом «В», а Маша- в пятом «А». Классы-то разные, и Алешка с ней познакомиться как следует в школе не мог. А во дворе Маша появлялась редко, потому что занималась еще музыкой и фигурным катанием.

И вот когда начались летние каникулы, Алешка узнал, что Маша записалась в драмкружок, и сразу тоже записался.

Он очень надеялся, что Олимпиада Викторовна даст ему роль принца. Дело в том, что принц в пьесе должен был сражаться на шпагах с разбойниками, которые хотели похитить Золушку. А как сражаться, Алешка знал. В той школе, где он учился раньше, была секция фехтования, и он там немного занимался (жаль, что пришлось уехать).

Но Олимпиада Викторовна сказала, что Алешка будет играть стражника у ворот королевского дворца. А принцем назначила совсем другого мальчишку. Он выше Алешки и старше, перешел уже в восьмой класс.

Этот принц почему-то всем нравился. Говорили, что у него «прекрасные актерские данные». Никаких таких данных Алешка не замечал. Зато когда принца одели в принцевский костюм, Алешка увидел, что он чересчур худ и ноги у него слегка кривые. И шпагу носить он не умеет. Алешка ушел за кулисы и вполголоса сказал:

Пуинц квивоногий… Шпага висит, как зонтик на торшере.

И тут он услышал смех. Это Маша смеялась. Оказывается, она рядом была. Она смеялась негромко, но весело. А потом взяла Алешку за локоть и хорошо так сказала:

Ой, Алешка, да брось ты расстраиваться. Больно надо, из-за какого-то принца. Мне с ним полпьесы играть придется, а я и то ничего, терплю.

Алёшка сразу поверил, что будет сказка.
Ведь он был поэт, хотя и маленький.
А все поэты - и маленькие, и большие -
в глубине души верят в сказки.
В.Крапивин. «Лётчик для особых поручений»

Это чувство знакомо всякому, кто помнит детство. С годами люди забывают, каково это - летать, но тогда, в детстве, летать умеют все без исключения, и не только во сне. Кажется даже, что нет в этом ничего такого уж сложного; сгодится и старый потёртый ковёр из пыльного чулана, или воздушный змей, парящий высоко в небе, или маленький бумажный самолётик, или простой одуванчик: дунь на него - и полетишь…

У Владислава Крапивина много удач - любой писатель может ему позавидовать. Не каждому за свою жизнь удаётся создать столько хороших книг - книг, составивших славу отечественной детской литературы: «Та сторона, где ветер», «Мальчик со шпагой», «В ночь большого прилива», «Мушкетёр и фея», «Трое с площади Карронад», «Журавлёнок и молнии», «Голубятня на жёлтой поляне», «Острова и капитаны». Но и среди них есть совершенно особенные - такие книги читатели держат «поближе к сердцу», как самое дорогое, самое сокровенное.

«Летящим сказкам» веришь сразу и безоговорочно. Глядя на ослепительную, лимонно-жёлтую, как лето и солнце, обложку, тотчас же понимаешь, что тебя ждёт. Не просто сказка, нет. Тебе предстоит полёт, и внутри всё наполняется восторгом и трепетом.

В какой-то момент грань между сказкой и явью стирается, и в изумлении думаешь: неужели это не приснилось, неужели это было взаправду? И удивительное путешествие Алёшки вслед за уплывшим корабликом, и невероятные полёты Олежки с Виталькой, двух лучших, двух самых верных друзей? Мало того, по прошествии времени вдруг начинает казаться, будто это случилось не с ними, не с книжными героями, рождёнными талантом замечательного писателя, а как будто…

Хемингуэй однажды сказал: «Все хорошие книги похожи тем, что они правдоподобнее действительности, и когда ты заканчиваешь читать, остаётся ощущение, будто всё описанное произошло с тобой, а затем - что это принадлежит тебе: добро и зло, восторг, раскаяние, скорбь, люди, места и даже погода» .

Повести, вошедшие в этот сборник, появились с промежутком в три года: в 1973-м («Лётчик для особых поручений») и 1976-м («Ковёр-самолёт»). Как раз тогда Крапивин всё чаще стал обращаться к фантастике, и даже раздавались ворчливые голоса, упрекавшие писателя в отходе от «правды жизни» и погружении в пучину вымысла. Но кто знает, не сказка ли в конечном счёте оказывается правдивей самой действительности?

В повести «Ковёр-самолёт» найден исключительный по силе воздействия ход, с первых же строк убеждающий читателя в реальности происходящих событий: это сказка-воспоминание. Повествование ведётся от лица взрослого человека, вспоминающего своё детство, а в нём - среди прочего - волшебный ковёр-самолёт. Обстоятельный рассказчик описывает все чудеса вплоть до мельчайших подробностей, но иногда в авторской речи словно промелькивает тень сомнения: было или нет? «В детстве у многих бывает свой ковёр-самолёт, - говорит мудрая тётя Валя. - У тех, кто сумеет найти…» И в эту минуту сказка перестаёт быть лишь плодом воображения, приобретая иной, более глубокий смысл. Писатель с полным на то основанием может огорчиться или даже обидеться, если кто-то назовёт его историю выдумкой, как в своё время Грин обиделся на Олешу, так сказав о своём романе «Блистающий мир»: «Это символический роман, а не фантастический! Это вовсе не человек летает, это парение духа!» .

В отличие от «Блистающего мира», крапивинские повести, при всём их неподдельном драматизме, заканчиваются, как правило, благополучно: «Никто не разбился, - такими словами завершает Крапивин ещё одну свою крылатую сказку - «Самолёт по имени Серёжка». - Никто не разбился до смерти.

Никто. Честное слово…»

И в этом тоже есть высшая правда сказки.

Первыми иллюстраторами включённых в эту книгу сказочных повестей стали два любимейших крапивинских художника: Евгения Стерлигова и Евгений Медведев. Но Евгений Алексеевич остался недоволен своей работой над «Ковром-самолётом» для журнала «Пионер» и даже попросил убрать все взятые оттуда цветные «картинки» с официального сайта Владислава Крапивина, позволив оставить лишь два чёрно-белых листа, позднее сделанных для свердловского сборника. Что же касается Евгении Ивановны, то её по праву можно назвать лучшим иллюстратором «Летящих сказок».

Поистине это поразительное единение писателя и художника: солнечный сборник, выпущенный в 1978 году «Детской литературой» и теперь повторенный Издательским Домом Мещерякова, без преувеличения, является одной из самых цельных и гармоничных крапивинских книг. В проникновенных, эмоциональных и при этом сдержанных (в две краски) рисунках Стерлиговой удалось запечатлеть самую суть «Летящих сказок», их благородный романтический дух, создав особую лирическую атмосферу, от которой так сильно щемит любое хоть сколько-нибудь чувствительное сердце.

«…У нас полное взаимопонимание, - говорил Владислав Петрович о своём соавторе, - во многом одинаковое видение мира, и те “страны”, в которых мы живём своим воображением, очень, по-моему, похожи…» Столь редкостная гармония между писателем и художником, вероятно, объясняется тем, что в течение долгого времени Крапивин и Стерлигова жили в одном городе, бывшем Свердловске, а ныне - Екатеринбурге, жили неподалёку друг от друга и бессчётное число раз объединяли свои творческие усилия не только для книжных изданий, но и для публикаций в местном журнале «Уральский следопыт».

Благодаря Евгении Ивановне этот популярный литературно-художественный журнал обрёл тот уникальный облик, за который его старые подшивки так высоко теперь ценятся у букинистов. В «Уральском следопыте» охотно печатались многие прекрасные писатели - уральские, московские, питерские, киевские, новосибирские: братья Стругацкие, Кир Булычёв, Север Гансовский, Владимир Савченко, Ольга Ларионова, Дмитрий Биленкин, Сергей Другаль, Геннадий Прашкевич - кого только не доводилось иллюстрировать Евгении Стерлиговой за годы тесного сотрудничества с журналом (как-то она даже сделала неожиданное признание: «Я не художник, я рисующий читатель» ). Но тандем Стерлигова-Крапивин, бесспорно, оказался самым прочным и самым долговечным.

Наибольший успех Евгении Ивановне принесли иллюстрации к крапивинским сказкам и фантастике, хотя оформляет она и реалистическую его прозу. Но даже в ней художница зорко высматривает черты идеального, возвышенного, романтического, всякий раз подчёркивая их, делая крупнее, зримей, настойчиво выводя на первый план. Правы искусствоведы, утверждающие, что ей чуждо прямолинейное иллюстрирование: она всегда рисует «на тему», свободно смешивая реальное и фантастическое, рисует прежде всего настроение, разлитое в тексте, придавая ему таким образом особую воздушность, крылатость, полётность. И потому неудивительно, что её персональная выставка, состоявшаяся в 2008 году, так именно и называлась - «Летящие сказки Евгении Стерлиговой».

Тем, кто только начинает знакомство с творчеством Владислава Крапивина, могут пригодиться следующие публикации:

Владислав Крапивин: «Литература - не стадион» / интервью Д. Байкалову // Если. - 2008. - № 10. - С. 272–275.
Владислав Крапивин: «Пишу о том, что наболело» / беседу вела Н. Богатырёва // Читаем вместе. - 2008. - № 11. - С. 6–7.
Крапивин В. Несколько слов к читателям / В. Крапивин // Крапивин В. Собрание сочинений: в 9 т. - Екатеринбург: 91, 1992–1993. - Т. 1/2. - С.5-11.
Советы старейшин: Владислав Крапивин / [интервью Л. Данилкину] // Афиша. - 2013. - № 1. - С. 54–59.
Баруздин С. О Владиславе Крапивине / С. Баруздин // Баруздин С. Заметки о детской литературе / С. Баруздин. - Москва: Детская литература, 1975. - С. 258–262.
Богатырёва Н. Владислав Крапивин / Н. Богатырёва // Литература в школе. - 2009. - № 11. - С. 20–22.
Казанцев С. Барабанщики, вперёд! / С. Казанцев // Крапивин В. Голубятня на жёлтой поляне / В. Крапивин. - Москва: Детская литература, 1988. - С. 5–7.
Марченко С. А шпаги нужны! / С. Марченко // Крапивин В. Тень Каравеллы / В. Крапивин. - Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1988. - С. 564–571.
Павлов А. Паруса командора: благородный наставник юных рыцарей / А. Павлов // Учительская газета. - 2007. - 16 янв. - С. 20.
Разумневич В. Первым встать в защиту правды: о книгах Владислава Крапивина / В. Разумневич // Разумневич В. С книгой по жизни / В. Разумневич. - Москва: Просвещение, 1986. - С. 199–207.
Соломко Н. Предисловие / Н. Соломко // Крапивин В. Избранное: в 2 т. / В. Крапивин. - Москва: Детская литература, 1989. - Т. 1. - С. 3–6.
Шеваров Д. Честные книги и верные оруженосцы / Д. Шеваров // Первое сентября. - 2002. - 17 дек. - С. 7.